Его руки обнимали пустоту.

Под черепом шипело. По лицу струился холодный пот.

– Бегун? – прошептал Сержант, и его голос сорвался, отказал, лицо исказилось. – Бегун? О Господи… о Господи… не приноси палочку. – Веки Сержанта затрепетали. – Не приноси. Не приноси палочку!

Дифин стояла рядом. Она поняла, что он смотрит в то измерение, куда ей не заглянуть, и очень тихо сказала:

– Рассказать мне. Что есть Бе-гун?

Сержант застонал. Свеча зажигания сработала, призрачное видение – сидящий у него на коленях Бегун – то появлялось, то исчезало, как картинка в стробоскопе. Руки цеплялись за пустоту.

– О Боже милостивый… не надо… не надо приносить палочку, – умолял он.

– Рассказать мне, – повторила Дифин.

Сержант повернул голову. Увидел ее. Бегун. Где Бегун? Обитающие в его сознании мрачные существа качнулись к свету.

Глаза Сержанта обожгло слезами.

– Бегун… принес палочку, – сказал он – и принялся рассказывать остальное.

26. ДОМ КРИЧА

– Наткнулся на нее в одном квартале от церкви. Она шла прямо посередь улицы, – объяснил Керт Локетт. – Кабы не успел я вовремя врубить тормоз, лететь бы ей вверх тормашками.

Шериф Вэнс снова посмотрел на Джинджер Крич, которая стояла у него в кабинете босиком. От двери тянулся кровавый след. «Изрезала ноги стеклом, не иначе, – подумал он. – Господи, баба-то созрела для желтого дома!»

Джинджер неподвижно смотрела прямо перед собой. С волос свисало несколько оставшихся бигуди. Густо запудренное пылью лицо превратилось в бледную маску.

– Вот те крест, она меня так напугала, что я чуть в штаны не наклал,

– сказал Керт, бросив быстрый взгляд на Дэнни Чэффина. Помощник шерифа еще раз обошел вокруг Джинджер. – Я ехал в винный. Не знаешь, где человеку можно раздобыть выпить?

– Винный закрыт, – сказал Вэнс, поднимаясь со стула. – Это мы сделали в первую голову.

– Уж наверно. – Керт потер губы и нервно улыбнулся. Он чувствовал себя трясущейся развалиной, и Джинджер Крич, шагавшая по улице наподобие зомби с вышибленными мозгами, тоже не добавила ему спокойствия. – Просто… понимаешь, мне бы чего-нибудь… ну… ночку скоротать. – Из-под расстегнутого воротничка мятой белой рубашки свисал новообретенный галстук.

– Джинджер? – Вэнс помахал рукой у нее перед лицом. Она моргнула, но продолжала молчать. – Ты меня слышишь?

– Я ищу своего пацана, – сказал Керт. – Кто-нибудь из вас видел Коди?

Вэнсу пришлось рассмеяться. Полчаса назад он ездил на Окли-стрит за своим помощником Чэффином к нему домой, и чувствовал себя так, будто провел с Селестой Престон десять раундов. Потом он взялся объяснять Вику и Арлин Чэффин про космолет, и Арлин принялась плакать и причитать, что настал конец света. Селесту Вэнс вернул к ее машине, и последнее, что увидел – как она в своем большом желтом «кадиллаке» двинулась на запад. Рулит к себе на гасиенду, прятаться под кровать, не иначе, подумал он. Ну и хрен с ней – кому охота, чтоб она тут околачивалась!

– Керт, – сказал он, – ты, как не проспишь полсуток, так делаешься опасным. Около девяти тридцати твой мальчишка устроил в зале игровых автоматов сущий ад – затеял драку между командами, отчего целая компашка загремела в клинику. Что при том количестве пострадавших, какое мы имеем, нужно доктору Мак-Нилу, как собаке пятая нога.

– Коди… подрался? – Керт абсолютно потерял счет времени. Он взглянул на часы и увидел, что они остановились в две минуты одиннадцатого. – Он в порядке? В смысле…

– В порядке, в порядке. Правда, чуток побитый. Он отправился в клинику.

То бишь получим счет от врача, подумал Керт. Дуролом окаянный! У таракана мозгов и то больше!

– Джинджер? Это Эд Вэнс. Дэнни, дай-ка мне со стола фонарик. – Шериф схватил его, включил и нацелил в незрячие глаза женщины. Она еле заметно дрогнула, руки, висящие вдоль тела, окостенели. – Джинджер? Что случилось? Как вышло, что ты…

Джинджер страшно содрогнулась, и ее лицо напряглось, словно мышцы вот-вот должны были прорваться сквозь кожу.

– У нее припадок! – завопил Керт и попятился по кровавому следу Джинджер к дверям.

Серые губы женщины дрогнули и раскрылись.

– Гос… подь… пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться, – зашептала она. – Он покоит меня на злачных пажитях. И… и водит меня к водам тихим. – Из глаз хлынули слезы, и Джинджер, запинаясь, продолжала читать Двадцать третий псалом.

Сердце у Вэнса стучало, как молот.

– Дэнни, лучше скатаем-ка к Хитрюге домой. Будь я проклят, если мне нравится то, что я вижу.

– Да, сэр. – Дэнни взглянул на застекленный шкаф, в котором лежал их арсенал, и Вэнс прочел его мысли, потому что сам думал о том же.

– Вытащи мне дробовик, – сказал Вэнс. – Тебе – винтовку. Да заряди.

Дэнни взял связку ключей и отпер шкаф.

– Не… убоюсь никакого… – Слова застревали у Джинджер в горле. – Не убоюсь никакого… не убоюсь никакого… – Она не могла заставить себя выговорить следующее слово, по лицу опять заструились слезы.

– Керт, я хочу, чтобы ты отвез Джинджер в клинику. Найдешь Эрли и скажешь ему…

– Отвали! – запротестовал Керт. Он не хотел иметь с этим ничего общего. – Я тебе не полицейский!

– Теперь – полицейский. К присяге приведу позже. А сейчас делай-ка, что говорят: забери туда Джинджер и доложи Эрли, как ее нашел. – Вэнс взял у Дэнни дробовик и положил в карман несколько запасных патронов.

– Э… а что, по-твоему, случилось? – голос Керта дрожал. – Я хочу сказать, с Хитрюгой?

– Не знаю, но мы собираемся это выяснить. Джинджер, я хочу, чтобы ты поехала с Кертом. Хорошо? Ты меня слышишь?

– Не убоюсь никакого… – Она плотно зажмурила глаза и снова открыла их. – Не убоюсь никакого…

– Эд, не знаю, – сказал Керт. – Не гожусь я в помощники шерифа. Может, найдешь кого другого ее возить?

– О, Господи! – крикнул Вэнс, поскольку его обнаженные нервы натянулись до предела. Джинджер дернулась, заскулила и попятилась. – Эй! Я тебе заплачу! – Он полез в задний карман, вынул бумажник и раскрыл его. Там оказалась только пятидолларовая банкнота. – Ну, бери! Иди, купи в «Колючей проволоке» свою поганую бутылку, только пошевеливайся!

Керт облизнул нижнюю губу. Его рука нырнула в бумажник и вынырнула на пять долларов богаче.

Вэнс осторожно взял Джинджер под руку и повел из кабинета. Она покорно пошла, оставляя кровавые следы, а от сдавленного шепота «Не убоюсь… не убоюсь» у шерифа по спине бежали мурашки. Дэнни запер за ними дверь, а Керт отвел сумасшедшую к своему бьюику, посадил в машину и поехал в сторону клиники. Выхлопная трубка волочилась по мостовой, высекая искры.

Патрульную машину вел Вэнс. Дэнни молча сидел рядом, как тисками сжимая винтовку. Дом Хитрюги Крича, сделанный из песчаного известняка, с красной черепичной крышей, стоял неподалеку от угла Селеста – и Брасос-стрит. Входная дверь была широко открыта. В доме шериф с помощником заметили слабый свет не то свечей, не то ламп, однако никаких признаков Хитрюги не было. Вэнс притормозил у тротуара, они вышли и двинулись по засыпанной галькой дорожке.

Примерно в восьми футах от двери у Вэнса отнялись ноги. Он увидел лежащий на высохшем газоне тапочек Джинджер. В животе заворочался холод – двери напоминали пасть, готовую сжевать его, стоит только переступить порог. Ему показалось, что где-то очень далеко юношеские голоса издевательски выкрикивают: Бурро! Бурро! Бурро!

– Шериф? – Дэнни остановился у двери. – Вы в порядке? – В тусклом лиловом свете лицо Вэнса лоснилось от пота.

– Ага. Все отлично. – Он нагнулся и принялся растирать колени. – Просто застарелая болячка футболиста. Иногда, бывает, прихватывает.

– Вот уж не знал, что вы играли в футбол.

– Дело прошлое. – Вэнс весь вспотел: лицо, грудь, спина, зад. Холодный, липкий пот. Его обязанности шерифа ограничивались разгоном драк, расследованием дорожно-транспортных происшествий и выслеживанием пропавших собак. Стрелять при исполнении служебных обязанностей ему еще не приходилось, и от мысли, что надо войти в этот дом и увидеть, что же свело Джинджер Крич с ума, яйца шерифа зачесались, словно были битком набиты пауками.