Закрутившись по небу, бесповоротно поврежденный вертолет размашисто описал некое подобие круга. Роудс ошеломленно смотрел сквозь разбитое стекло, как растет северная стена банка.

Он не мог двигаться. Не мог думать. Повсюду была чья-то кровь. Кресло пилота занимал ком, которому там было вовсе нечего делать, однако рычаг управления сжимала серая рука, которая должна была кому-то принадлежать. Выли сигналы тревоги. По всей приборной панели мигали красные лампочки. Крыши Инферно быстро шли вверх, и у Роудса возникло жуткое ощущение, будто он сидит неподвижно, в то время, как мир и ветер пришли в ужасающее движение. Над ними выросло здание банка. Сейчас разобьемся, спокойно подумал полковник. Тут он услышал смешок, и этот неуместный звук снова заставил шарики у него в голове закрутиться: через несколько секунд они расшибутся о здание банка.

Роудс потянулся к рычагу управления, но мертвые мышцы серой руки, которая стискивала его, уже свело, и рычаг не двигался. Полковник моргнул, увидел перед креслом второго пилота, в котором сидел, рукоять правого поворота, и схватился за нее. Винты не отреагировали. Управление сдохло, подумал он. Нет, нет… переключатель переноса…

Потянувшись через труп Тэггарта, Роудс ткнул в шарнирный рычаг переброски управления на приборном щитке. С его стороны зажглись предупредительные лампочки. Он уже больше двух лет не летал на вертолете пилотом, но времени на проверку курса не было. Полковник притиснул ногой педаль, приводящую в действие задний винт, левой рукой отклонил рычаг управления, и одновременно правой сбросил скорость. Здание горой высилось перед ним, и в тот самый момент, когда вертолет отозвался и начал крутой поворот, Роудс понял, что места не хватит.

– Держись! – крикнул он Ганни.

Когда вертолет сворачивал в сторону, задний винт разбил одно из уцелевших окон второго этажа и разрубил письменный стол. Главные винты прошлись по кирпичу, высекая фонтаны искр. Хвостовой винт врезался в стену, маслопровод порвался, и масло вспыхнуло. Полностью потерявший управление вертолет продолжал разворачиваться, брыкаясь, как разъяренный мустанг.

Роудс увидел, что стрекоза, крепко прижав крылья к спине, молотя шипастым хвостом, бросилась на них. Он выкрутил рычаг до отказа. Вертолет страшно содрогнулся и завис, ожидая, что будет разбит о здание.

Раздался такой звук, словно кто-то надрывно втянул в легкие воздух, и, прыгнув вперед, вертолет упал еще на двадцать футов.

Прожужжав у Роудса над головой, стрекоза ударилась в стену банка и разбилась, как насекомое о мухобойку. Она смялась с сырым мягким шлепком, на кирпичи полетели какие-то темные куски. Роудса поглотил вал янтарной жидкости, а потом вертолет, захлебываясь, вырвался из дождя инопланетной субстанции, и полковник увидел Кобре-роуд, которая шла вверх, чтобы принять их.

Вертолет сел брюхом на мостовую, подпрыгнул и снова плюхнулся на землю. Его протащило по Кобре-роуд, мимо Престон-парка, где он отшвырнул припаркованный там коричневый грузовичок-пикап, и волокло еще футов шестьдесят. Мотор заглох, но винты крутились. Остановился вертолет почти впритык к зеркальной витрине «Выгодной покупки», где красные буквы объявляли: «УЕХАЛ ЗА ТОВАРОМ».

– Ну, – услышал Роудс собственный голос – ему просто хотелось убедиться, что он еще жив. Больше полковник ничего не сумел придумать, поэтому еще раз сказал: «Ну.» Но тут, почуяв запах горящего масла и услышав потрескивание пламени у хвостового винта, он понял, что, по всей вероятности, разорван бак с горючим и лучше сматываться подобру-поздорову, и обернулся, чтобы убедиться, все ли в порядке с Ганнистоном. Забрызганный кровью и янтарным соком молодой человек смотрел широко раскрытыми глазами и больше уже не смеялся. Роудс сказал: «Пошли!» и отстегнул ремень. Ганни не реагировал, поэтому Роудс торопливо расправился с его ремнем сам и изо всех сил пихнул капитана. «Пошли!»

Они выкарабкались из вертолета. Увидев бегущие к ним четыре фигурки, Роудс крикнул: «Не подходить!» Те повиновались, и Роудс с Ганнистоном, пошатываясь, пошли прочь от покореженной машины. Примерно через восемь секунд взорвался хвостовой отсек. В витрину «Выгодной покупки» влетел кусок металла размером с противень. Через три секунды после первого взрыва вертолет объяло оранжевое пламя, и под купол решетки, к облакам, снова поднялся черный дым.

Ганнистон повалился на тротуар перед книжным магазином и свернулся дрожащим клубком. Роудс остался стоять, не сводя глаз с горящего вертолета. Смерть Тэггарта казалась нереальной, словно она настигла пилота слишком быстро для того, чтобы постичь и осознать случившееся. Полковник посмотрел на здание банка и разглядел блестящую стрекозиную слизь, медленно ползущую вниз по кирпичам. Переключив внимание на черную пирамиду, он увидел, что разлом закрылся.

– Ах ты сука, – прошептал он… и подумал, что где-то внутри пирамиды какое-то существо (или существа), может быть, говорит на языке иного мира то же самое в его адрес.

– Я ее видел! – затараторил какой-то поджарый седой мужчина с золотым зубом прямо в лицо Роудсу. – Видел, как она тута летала, угу!

Пухлая женщина в рабочем комбинезоне носком теннисной туфли ткнула Ганнистона в ребра. «Помер, что ли?» – спросила она. Ганнистон вдруг сел, и женщина проворно отскочила.

Начал стекаться народ, привлеченный горящим вертолетом. Роудс прочесал пятерней волосы – и вдруг оказалось, что он сидит, привалившись спиной к грубому камню стены книжного магазина, хотя как у него подогнулись колени, полковник не помнил. Он весь пропах кровью Тэггарта; ее запах смешивался с другим, кислым, который вернул Роудса в юность, на зеленые холмы Южной Дакоты. Полковнику представилось, будто он солнечным летним днем ловит кузнечиков. Он не забыл острый запах табачно-коричневой жижи, которую кузнечики оставляли на пальцах – «кузнечикова кака», называл он ее. Теперь Роудс был покрыт ею с головы до ног. Эта мысль вызвала язвительную улыбку, которая очень быстро растаяла, стоило только вспомнить разорванное на куски тело Тэггарта.

– Достала ее ваша пташка, – глубокомысленно заметил какой-то плешивый старик, а из обугленной машины вырвался очередной сгусток пламени.

– Черт, да отойдите же от них! Немедленно назад! – через толпу зевак проталкивался Эд Вэнс, прибежавший с Селеста-стрит. Однако даже после такой короткой дистанции шериф стал красным, как рак, и тяжело отдувался. Увидев окровавленных Роудса с Ганнистоном, он остановился. «Мать честная!» Он огляделся, отыскивая пару мужиков покрепче.

– Хэнк! Ты и Билли – идите-ка сюда, поможете отвезти их в клинику!

– Мы в норме, – сказал Роудс. – Просто немного порезались, вот и все.

– Он увидел посверкивающие на предплечьях микроскопические кусочки стекла и подумал, что ему предстоит долгий поединок с пинцетом. Подбородок и лоб украшали глубокие порезы. Тот, что на лбу, казался опасным, но пока было не до ран. – Нашему пилоту не повезло. – Полковник повернулся к Ганнистону. – Ты в порядке?

– Ага. Наверное. – То, что Ганни сидел за передними сиденьями, защитило его от основной массы осколков, однако на кистях рук капитана было несколько порезов, а из плеча торчала щепка длиной около двух дюймов. Ганни ухватил ее, выдернул и выкинул.

Роудс попытался встать, но ноги не слушались. Ему помог подняться мужчина помоложе, в красной клетчатой рубашке, и Роудс сказал:

– Староват я стал для этой хренотени.

– Ага, а я с каждой минутой, мать ее за ногу, делаюсь все старше! – Вэнс, наблюдавший за воздушной дуэлью, был совершенно уверен, что вертолет или шлепнется на дома Инферно, или врежется в Первый Техасский банк. Он взглянул на здание, увидел слизь в том месте, где летучее чудовище ударилось о стену, и вспомнил, как прикинувшееся Хитрюгой Кричем существо выглянуло в окно и сказало: «Эта штука мне не нравится.» – Послушайте, полковник, нам надо поговорить. Лучше прямо сейчас.

Роудс осторожно разминал сведенные судорогой мышцы рук.